Когда твой дом – вся бесконечная тундра

Долгая неторопливая беседа. С одной стороны – я, представитель людей, пришедших в тундру, а с другой – 22-летняя девушка-ненка. Разговор серьёзный: о нас, о том, как мы друг друга понимаем. Место встречи – Ямбург. Мы все – работники одного Общества. Но чувствуется, довольно разные.

Пытаемся объясниться для начала по вопросам веры: ну почему до сих пор практикуется язычество? Причём в стране, где откровенно доминирует православие. Казалось бы, быт, окружение предполагают погружение в иную духовную среду, постепенное вытеснение мировоззрения предков. Но Катя Яр логично возражает: во-первых, это то, во что верили деды и прадеды, во-вторых, зачем противопоставлять веру? Главное, чтобы она помогали на этой земле людям. Чтобы ничто не мешало в бескрайней тундре лёгкому бегу нарт.

Логично. И так логично всё, что окружает настоящих хозяев тундры – 40-тысячный, самый многочисленный из малых народов Севера – ненцев. Логичен огонь, который горит в печи, согревая чум.

Логичен глоток свежей тёплой крови, который делает каждый пастух, а потом и вся его семья у освежёванного оленя, несколько минут назад упавшего с перетянутым петлёй горлом. Это как сверхмощный энергетик, который мгновенно разливается по венам и хочется бежать и петь от счастья ощущения жизни.

Логична неторопливость подготовки к зимней или летней перекочёвке стада. И стремительность движения, когда цель и время определены, а караван саней несётся к новым пастбищам. И «хор-хор-хор» оленей сливается в гул, пульс тысяч сильных звуков, движений.

Семья

Прошу Катю немного рассказать о себе.

– Мне 22 года, – продолжает беседу девушка. – Родилась в Надыме. Работаю здесь вахтовым методом, учусь на экономиста и скоро получу диплом. Если будет всё хорошо, получу красный…

В советское время о таких говорили: спортсменка, комсомолка и просто красавица.

Малая родина северянки – Надымский район, район посёлка Ягельный. Семья Яр держит своё стадо оленей. Пытаюсь выяснить, сколько голов в стаде... Однако Катя деликатно уходит от ответа. Потом выясняется, что не очень корректно спрашивать у оленевода, какое у него поголовье оленей: всё равно что интересоваться, на какую сумму у вас в банке открыт счёт.

Но семья Яр и без этого уникальна. Отец Кати – один из первых ненцев, который создал в 90-е годы национальную оленеводческую организацию в Ямальской тундре. Глава семьи на своём стаде «обкатывает» современный мировой опыт выпаса, забоя, лечения оленей. От Гренландии до Камчатки пролегли маршруты оленевода. Он является членом правления Ассоциации оленеводов мира. Многие обращаются к нему за помощью в воссоздании традиционного промысла малых народов.

Сейчас, например, он изучает очень актуальную проблему выпаса оленей в огороженном пространстве. По сути, это самая настоящая революция в оленеводстве. Но пока – весьма затратное мероприятие: нужно огораживать в тундре многокилометровые участки с хорошей кормовой базой так называемым «электронным пастухом» – изгородью с элементами наблюдения и электросетью для удержания стада внутри контура.

Катя – настоящая тундровая девушка, но также принимает активное участие в российских и международных мероприятиях по сохранению и развитию оленеводства. Катя гордо говорит: «Здесь, на Ямбурге, меня поддерживает во всех моих начинаниях уважаемая всеми оленеводами и газовиками Валентина Александровна Яунгад».

Тяга к знаниям и трудолюбие у Кати от родителей, которые всю жизнь работали на Крайнем Севере.  Мама трудилась фельдшером, акушеркой, ветврачом и всегда занималась собственным оленеводческим хозяйством. Старшая сестра выучилась на юриста и теперь работает в Росгвардии.

По меркам ненцев, семья небольшая.

Летом, когда стадо активно передвигается в поисках хорошего ягеля, спасаясь от гнуса, они живут в чуме. Зимой – в деревянной усадьбе, которую построил отец.

Панты, шкуры, мясо

Оленные ненцы-пастухи, к которым относится семья Кати, – это самая привилегированная часть северного народа. Вокруг них «вращается» большая часть местного производства. Панты, шкуры, мясо – основа жизни идёт из тундры. Немного особняком от них – оседлые ненцы и рыбаки. Первые заняты изготовлением нарт, одежды, шестов для чумов, упряжи и так далее. Вторые – объединены в сильные семьи и заняты в основном выловом и продажей рыбы.

Отдельный разговор о пантах. Здесь Катя неиссякаемый кладезь практических знаний. Ненцы, оказывается, различают три их вида: мягкие, неокрепшие рога, в которых под тонкой кожицей пульсирует кровь; уже окрепшие, на ощупь, как твёрдый хрящ; и окостеневшие, годные в основном на поделки и рукоятки ножей.

Мягкие панты – местное лакомство. Оленя ловят, перетягивают основание рогов бинтом и срезают брызжущие кровью молодые панты. Их запекают над костром, очищают от сгоревшей кожицы и волос. По вкусу они напоминают… Тут девушка задумалась и, не найдя понятного для нас сравнения, спросила: «Вы щучьи желудки ели?» Такие же хрустящие и вкусные.

Панты заготавливают и продают все оленные ненцы. При большом стаде – это источник хорошего дохода.

Мясо оленя считается одним из самых экологически чистых. Но частному пастуху реализовать излишки своего стада крайне затруднительно. На каждую тушу нужен сертификат ветеринарного контроля. Пробиться в магазинную сеть – такое даже не снится оленеводам. Ворох официальных бумаг стоит нерушимой стеной между пастухом и покупателем. Да, крупные хозяйства ещё как-то поставляют свою продукцию на рынок, но это мизер. В основном оленей забивают для семейного котла и для натурального обмена.

Карьера

Катя Яр и в дальнейшем планирует трудиться в Газпроме, но также предполагает заниматься оленеводческой деятельностью. Подумывает о своём современном оленьем хозяйстве с благоустроенным домиком недалеко от Нового Уренгоя, с площадью выпаса в 50-60 квадратных км, с использованием «электронного пастуха» и других современных методов контроля, которые позволят отслеживать стадо дистанционно.

– А в городе, – рассуждает девушка, – буду работать в офисе Общества и решать деловые вопросы.

Для людей «с земли» сложно представить, что такое возможно, но оленеводы уже сегодня довольно широко используют солнечные панели, ветрогенераторы, телевидение высокой чёткости, спутниковый интернет, GPS-навигаторы и смартфоны последнего поколения. Так что подробные данные о стаде на мониторе компьютера уже через несколько лет будут восприниматься как обыденность.

«Суляко» – телёнок

На вопрос, насколько различны по культуре люди тундры и люди «с большой земли», Катя говорит, что весьма заметно. Основная причина, считает она, – дефицит информации о том, как живут коренные жители тундры, что порой может привести к элементарному недоверию, непониманию.

– Иногда просто отсутствует диалог, который снимает недоразумения, развенчивает какие-то стереотипы, – убеждена девушка. – Просто нужно больше говорить друг с другом, и это залог взаимного уважения.

Спорить бесполезно, особенно когда узнаёшь, что названия, известные каждому жителю Ямбурга, магазина «Суляко» – это, оказывается, в переводе с ненецкого значит – «новорождённый телёнок оленя», а гостиницы для местных рыбаков «Хаер» – «солнце». Кстати, фамилия Кати – Яр, переводится как «возвышенное место». Диалог реально позволяет нам лучше понимать друг друга.